Диабетики, пожалуй, самые начитанные нездоровые. Очень много всего необходимо знать, чтоб контролировать эту болезнь. Но этого доктора даже всезнающие диабетики «со стажем» внемлют очень пристально, стараясь ничего не упустить. Ведь за каждым ее словом – значимые аргументы, основанные на убедительных результатах исцеления и колоссальном опыте мед практики. «Слово доктора на вес золота. Я несу ответственность за все произнесенное, я не могу просто так болтать языком», – утверждает Лена СИНИЦЫНА, заведующая эндокринологическим отделением Поликлиники Столичного института кибернетической медицины, врач-эндокринолог высшей категории.

– Лена Николаевна, о Вас молвят как о специалисте высочайшего класса. Чем заслужен таковой фуррор?

– Чтоб быть удачной в нашем деле, необходимо быть фанатиком. Вот я в каком-то смысле фанатик собственного дела и работала всегда там, где предоставлялись условия для моего совершенствования.

Я себя называю «солдатом медицины», так как прошла суровую школу: три года в сельской местности на скорой помощи, позже в центральной районной поликлинике, позже в 67-й городской поликлинике, а потом я попала в лазарет для ветеранов войн – очень неплохой, роскошно снаряженный, где проработала 16 лет.

В этот лазарет я пошла сознательно, чтоб расти в собственной профессии. Там была гормональная лаборатория, чуть не единственная на тот момент в Москве, и я могла использовать все способности современной диагностики, инспектировать уровень гормонов на особом оборудовании, ну и магнитно-ядерный резонанс тогда еще был в новинку. На кафедре, где я обучалась, за всю ее историю не поставили столько диагнозов редчайших заболеваний, сколько я поставила в лазарете, имея возможность исследовать людей на современном оборудовании.

То, что в этом лазарете были такие сложные пациенты, у каких в силу возраста был целый комплекс патологий, позволило мне продвинуться как спецу. А в нашем узеньком докторском мире, если ты становишься знатным спецом, то коллеги об этом всегда знают.

– Откуда у Вас энтузиазм к диабету, почему именно к нему?

– Наверно, так как в основе обмена веществ – моя любимая химия, она мне всегда легко давалась. В школе у нас был класс с углубленным изучением этого предмета. В мединституте первые два года будущего врача учат химии, физике, и всем кажется, что это так далеко от медицины. А я считаю, что чем глубже знание этих наук и всех законов физиологии, тем лучше врач. Как вот там глюкоза с инсулином взаимодействуют? Основной вопрос диабетологии, сплошная теория. Когда хорошо понимаешь предмет, то хочется еще лучше понять, еще глубже. Это увлекает.

– Поэтому Вы и пришли в эндокринологию?

– Это был осознанный выбор. Работая врачом скорой помощи, я заинтересовалась кардиологией. А там увидела, что в кардиоблок за ночь поступает пять инфарктов, трое из них – диабетики, а лечить их никто не умеет, и даже самые опытные кардиореаниматологи часто теряются при высоком содержании сахара в крови. Ведь меняется весь алгоритм лечения. Решила: надо стать эндокринологом. Невозможно же лечить!

После ординатуры меня для повышения квалификации направили работать в реанимацию. В то время в 67-й больнице была как раз очень высокая смертность от диабетических ком – выше 20%. И я снизила ее до 6%.

Там, в реанимации, я за год вылечила около 200 диабетических ком. Без хвастовства, вы редко найдете эндокринолога, который столько диабетиков вывел бы из комы, как я. Увидев мои результаты, тогдашний главный эндокринолог Москвы Александр Мазовецкий хотел даже открыть отдельную эндокринологическую реанимацию. Но оказалось слишком дорого создавать отдельную реанимацию для диабетиков, и идею похоронили. Диабетикам в этом смысле вообще не везет…

– Почему?

– Диабетом не занимаются страховые компании. Страховать диабетика – огромные расходы. Страхуются на случай таких болезней, которые либо излечиваются, либо требуют незначительных временных и финансовых затрат, а диабет к таковым не относится.

Получается, пациент мечется сам – зависимо от того, насколько он озабочен своим здоровьем. Он предоставлен сам себе и не может вникнуть во все тонкости своего заболевания. Ну и мало, сильно мало специалистов-эндокринологов, которые могут эффективно лечить и не равнодушны к судьбе своего пациента.

Сегодня моя специализация оказалась ведущей, ведь диабет почти во всем – болезнь времени. У меня постоянно есть работа для мозга, и накопленные знания очень востребованны. К сожалению, диабет не умеют лечить нигде: ни в Америке, ни в Европе. Там вообще сложилась парадоксальная ситуация: утверждается, что диабет не болезнь, а стиль жизни. У меня были пациенты отовсюду. Я только удивляюсь неэффективности их лечения.

– Как можно оценить эффективность терапии заведомо неизлечимой болезни?

– По международным стандартам критерии оценки – это гликированный (засахаренный) гемоглобин, холестерин, лишний вес. У здорового человека уровень гликированного гемоглобина в крови – 6%, у диабетиков он может быть выше вдвое зависимо от степени компенсации заболевания. Нормализовать этот показатель очень трудно. В мире считается хорошим результатом снизить его уровень хотя бы на 1% в течение года. У абсолютного большинства пациентов нашей клиники он уменьшается на 1,5–2,7% за 21 день лечения.

Инф.mycharm.ru